Бунина Анастасия: Живопись новой реальности

На окраине города, среди стандартных новостроек, стоит Серый Дом, в котором живут Сфинкс, Слепой, Лорд, Табаки, Македонский, Черный и многие другие…/ М.Петросян «Дом, в котором…»

Искусство сегодняшнего дня не всегда предполагает разрыв с предшествующими эпохами, стилями, направлениями. Порой творчество актуального автора является своеобразным художественным сплавом. Но важно понимать разницу между эксплуатацией достижений искусства и оригинальным авторским взглядом на опыт прошлого. Для москвички Анастасии Буниной модернизм и XX век в целом – это источники идей, которые она облачает в новые формы. Вдохновленная творчеством Э.Уайета, Э.Хоппера и Р.Магритта, пишет о жизни, но скорее парадоксальной, чем реальной. О предметной среде человека, ностальгирующего и рефлексирующего. В искусстве тишины и пустоты есть особая прелесть – возможность для зрителя оказаться в иной реальности, прислушаться к собственным мыслям.

Выйти за пределы существующего мира художник предлагает через арки, распахнутые настежь двери или окна – мотивы, встречающиеся в живописи последователей магического реализма. Варианты этого метода от Анастасии не просто хронологически ближе к нам, они теоретически должны быть понятнее современному зрителю. Что, однако, не лишает ее живопись загадок. Архитектура сталинского ампира на одной из картин одноименной серии трансформировалась во фрагмент полумифической арки с читаемой гербовой символикой. За ней простирается пустынный пейзаж с убегающей в никуда дорогой. Вопросов много. Каково имя анонимного зодчего, воздвигшего гигантское триумфальное сооружение со столь странными проёмами разной конфигурации? Кого в небо уносит воздушный шар, мелькающий вдали? И, наконец, не эфемерно ли изображение, представляющее собой лишь плод воображения автора? В субъективных трактовках, как можно догадаться, художник зрителя не сдерживает, а лишь даёт ключи к замкам дверей нашего сознания. Открыть их или остаться в зоне комфорта – индивидуальный выбор каждого. На другом холсте, холодный дневной свет, заливающий комнату, не столько согревает, сколько настораживает. Но пейзажи за порогом дома влекут мистической неизведанностью.

На первый взгляд, природные мотивы вполне реальны, если бы не пелена тумана, застилающая всё вокруг: деревья, траву и линию горизонта или неожиданно появившиеся в картине столбы ЛЭП, мягко растворяющиеся в воздухе. Их металлические конструкции утратили материальность, стали невесомо графичными. Привнесённые в картину, словно извне, элементы начали довлеть над фоном, закрывать собою прекрасную безмятежную природу, как в случае с поездом, идущим до Ленинграда. Вторжение промышленных механизмов было характерно для индустриального XX века. Это и нашло отражение в живописи Анастасии. Человека заменила машина, в то время как сам он «тонул» в быте коммунальных квартир. Неслучайно серия работ о советском гражданине и его окружении выполнена в чёрно-белой гамме.

Зритель будто смотрит ламповый телевизор с мелькающими картинками: скромная кухня с открытым, к слову, окном, развешенное в квартире бельё, небогатый стол с минимальным набором продуктов на «Известиях» в духе Петрова-Водкина. Картинки уже потеряли свой цвет, как затираются воспоминания о далёком коллективном, но не менее счастливом времени. Но художник не пишет свой опыт, а создаёт собирательный образ отрезка истории, объединяющей целые поколения, выражает своё к ней отношение. Однако не стоящее на месте время подсказало художнику обратиться к экспериментам. Так появились абстрактные композиции, выделившиеся в ряду строгих академических постановок. Когда-то художники-авангардисты перевернули представления о предметности в искусстве. Анастасия пошла аналогичным путём очищения формы от второстепенного. Геометричная мозаичность в её работах перекликается с «выстроенным» авангардным языком П. Клее, но с плоскостным характером.

Магический реализм, абстракционизм, академизм, авангард…Казалось бы, творчество одного художника не в силах вместить и осмыслить столь богатое наследие искусства. Но вспомним про «новое как хорошо забытое старое», а в данном случае – незыблемое, авторитетное, вечное.

Искусствовед Решетникова Анна

Иллюстрация в начале статьи: По мотивам романа Мариам Петросян «Дом, в котором…». Офорт (фрагм.), 21×25, 2014.